1 ноября 1894 года по старому стилю в Петербург прибывает новый — и последний — российский император, Николай II. В столицу он въезжает в траурном поезде, на котором прибывает в город гроб с телом его отца, императора Александра III.

Александр III скончался чуть более чем за две недели до этого, 20 октября по старому стилю (1 ноября по новому стилю) в Ливадийском дворце в Крыму, в окружении своей жены, императрицы Марии Федоровны, и сына, великого князя Николая Александровича, которому суждено было принять от отца императорский венец. Великому князю на тот момент было 26 лет. В ближайшие три недели ему предстояло встать во главе Российской империи и сочетаться браком с невестой — принцессой Гессен-Дармштадтской, в будущем императрицей Александрой Федоровной. Или, как называл супругу сам Николай II, «милой Аликс».

Спустя полтора года, в мае 1896 года, состоится его коронация, тогда же, во время коронационных торжеств, в давке на Ходынском поле в Москве погибнут около 1,3 тыс. человек — многие сочтут это дурным предзнаменованием. Но осенью 1894 года Николай II разрывается между счастьем молодого супруга, печалью по ушедшему отцу и свалившимися на его плечи императорскими обязанностям.

Что чувствовал и о чем думал последний русский император в первые дни своего правления — в подборке его дневников, составленной «Известиями».

«Окончательно попали в зиму»

20 октября 1894 года, день смерти Александра III: «Боже мой, Боже мой, что за день! Господь отозвал к себе нашего обожаемого дорогого горячо любимого Папа. Голова кругом идет, верить не хочется — кажется до того неправдоподобным ужасная действительность. Все утро мы провели наверху около него! <…> Господи, помоги нам в эти тяжелые дни! Бедная дорогая Мама!.. Вечером в 9 1/2 была панихида — в той же спальне! Чувствовал себя как убитый».

Вскоре после этого императорский поезд покидает Крым и направляется в Петербург, минуя по дороге Москву, где в Архангельском соборе Московского Кремля проходит панихида по Александру III. Николай II тщательно документирует путешествие, делая короткие заметки (фиксирует погоду, переживает за состояние матери, императрицы Марии Федоровны, с некоторым опасением ждет предстоящих официальных речей). В траурный поезд Николай II и остальные члены императорской фамилии пересаживаются только на подъезде к столицам.

29 октября 1894 года: «Окончательно попали в зиму. Останавливались три раза: в Курске, Орле и Туле. Для меня присутствие моей милой ненаглядной Аликс в поезде — громадное утешение и поддержка! Сидел с ней целый день».

30 октября 1894 года, молодой император прибывает в Москву: «Сколько светлых воспоминаний здесь в Кремле — и как тяжко теперь мне всё проделывать вместо дорогого Папа! Читал, принимал и сидел между занятиями у милой моей Аликс. Обедали в 8 ч. и разошлись рано спать».

«Пришлось опять говорить»

1 ноября траурный поезд с телом усопшего прибывает в Петербург — и Николай II окончательно принимает на себя роль правителя империи.

1 ноября 1894 года: «Пересели на ст. Обухово в траурный поезд и в 10 час. прибыли в Петербург. Горькое свидание с остальными родственниками. Шествие от вокзала до крепости продолжалось 4 часа, благодаря тому что мосты на Неве были разведены. Погода стояла серая — таяло. После панихиды приехали в Аничков [дворец]».

До сих пор главной опорой для него были встречи с невестой, будущей императрицей Александрой Федоровной, но здесь, в Петербурге, они становятся всё более и более отрывочными: в столицу на траурные мероприятия начинают съезжаться представители монархических домов Европы, сам Николай II постепенно приступает к исполнению своих императорских обязанностей. Всё это он пытается сочетать с привычными занятиями спортом.

​​​​​​​2 ноября 1894 года: «Выспался хорошо; но как только приходишь в себя, сейчас же ужасный гнет и тяжелое сознание совершившегося возвращаются в душу с новою силою! Бедная Мама опять чувствовала себя слабою, и днем с нею случился небольшой обморок. В 10.25 приехал д. Вилли с Джоржи; все семейство встретило их, а также почетный караул от Измайловского полка. Привез его в Аничков. В 12 ч. принял Государствен. Совет в полном составе — пришлось опять говорить! К завтраку приехала милая Аликс; грустно видеться с нею только урывками! <…>. Обежал сад три раза…».

Николай II по-прежнему тщательно фиксирует почти каждый день (доклады, встреча иностранных гостей, визиты), но с каждым днем всё настойчивее сетует на редкие встречи с невестой.

3 ноября 1894 года: «Утром читал доклады. В 11 ч. поехал на станцию с д. Берти навстречу д. Альфреду, Ерни, Джоржи и Ирен. Аликс и Элла тоже встретили своих. Принял Н.X. Бунге. Завтракали одни, т.к. Мама кушала с т. Аликс. В 1 1/2 поехал с Мишей в крепость, затем посетил иностранных принцев. В 3 1/2 принимал всю свиту, опять пришлось сказать несколько слов. <..> Скучно, что так мало видимся с Аликс, — поскорее бы жениться — тогда конец прощаниям!»

«Вечером приехал маленький неаполитанский принц»

Подготовка к свадьбе, как и последующий медовый месяц, проходят для императора в атмосфере траурных торжеств.

6 ноября 1894 года: «Печальный день Гусарского праздника. В 11 час. поехали к обедне в крепость. Туда же прибыл король сербский прямо с вокзала. Завтракали в час дома. Затем принимал массу депутаций: четыре германских, две австрийских, датскую и бельгийскую — пришлось разговаривать с каждым! Погулял немного в саду, голова кругом ходила. Сербский король навестил меня, потом Фердинанд румынский — они у меня отняли те немногие свободные минуты дня, в которые мне позволено видеться с Аликс. Она пила у меня чай с Ерни. В 7 1/2 поехал в Зимний за Ксенией и отвез ее в крепость на панихиду. Обедали в 9 ч. Вечером приехал маленький неаполитанский принц. Моя дорогая душка Аликс сидела у меня».

7 ноября 1894 года: «Второй раз пришлось пережить те часы скорби и печали, какие выпали на нашу долю 20-го октября. В 10 1/2 началась архиерейская служба и затем отпевание и похороны дорогого незабвенного Папа! Тяжело и больно заносить такие слова сюда — всё еще кажется, что мы все находимся в каком-то сонном состоянии и что вдруг! он опять появится между нами!»

8 ноября 1894 года: «<…> Двое из принцев уже уехали: скорее бы вынесло прочь и остальных. Легче работать, когда нет чужих под боком, которых присутствие только увеличивает лежащее на мне бремя!»

Бремя государственной власти к этому моменту и в самом деле начинает давить на плечи молодого императора, к тому же только похоронившего отца.

9 ноября 1894 года: «<…>Принимал разных иностранцев с письмами и без писем. Отвечать приходится на всякую всячину вопросов — так что совсем теряешься и с толку сбиваешься! Погулял в саду. Моя Аликс приехала ко мне в 4 часа. Пили чай наверху. В 7 час. собрались в Малахитовой [зале]».

«Выбирал занавеси, порядочно устал»

В то же время, одновременно с делами государственными, император занимается и обустройством семейного жилья в преддверии близящейся свадьбы.

10 ноября 1894 года: «Проснулся в 7 ч. и, выпив кофе, отправился подышать свежим воздухом. Было холодно, и шел мокрый снег. Читал до 10 ч. После совместного breakfast’a принимал и имел доклады Дурново, Рихтера и Воронцова. Завтракали в час. Опять принимал до 3 1/4. После прогулки выбирал с Аликс ковры и занавеси для двух комнат, кот. прибавляются к моим старым, от Гоша — ввиду того что было бы чересчур тесно поместиться вдвоем в 4-х прежних комнатах! Порядочно устал от этого дня».

11 ноября 1894 года: «Утром гулял в саду. Темнота весь день стояла страшная. После breakfast’a имел доклады: Витте и Кривошеина. Затем принял вторую серию генерал-губернаторов и командующих войсками. Завтракали вместе с Мама, Апапа и Джоржи (греч.), т.к. остальные все уехали. Принял весь Сенат в полном составе в бальной зале. Гулял и ездил на велосипеде в саду».

12 ноября 1894 года: «Довольно утомительный день: с 10 ч. утра начались доклады — Дена, графа Воронцова, д. Алексея и Чихачева и затем представлялись все атаманы каз. войск. Завтракал с Мама, Апапа и т. Аликс. В 3 часа принимал в Зимнем дв. массу депутаций со всей России — числом до 460 чел., всех разом в Николаевской зале».

«День моей свадьбы»

Долгожданная свадьба Николая II и Александры Федоровны (к этому моменту она уже приняла православное крещение) проходит крайне скромно и в атмосфере глубокого траура — их венчают в Большой церкви Зимнего дворца. Но Николай II счастлив.

14 ноября 1894 года: «День моей свадьбы! После общего кофе пошли одеваться: я надел гусарскую форму и в 11 1/2 поехал с Мишей в Зимний. По всему Невскому стояли войска для проезда Мама с Аликс. Пока совершался ее туалет в Малахитовой, мы все ждали в Арабской комнате. В 10 мин. первого начался выход в большую церковь, откуда я вернулся женатым человеком! Шаферами у меня были: Миша, Джоржи, Кирилл и Сергей. В Малахитовой нам поднесли громадного серебряного лебедя от семейства. Переодевшись, Аликс села со мною в карету с русскою упряжью с форейтором, и мы поехали в Казанский собор. Народу на улицах было пропасть — едва могли проехать! По приезде в Аничков на дворе встретил почет, кар. от ее Л.Тв. Уланского п. Мама ждала с хлебом-солью в наших комнатах. Сидели весь вечер и отвечали на телеграммы. Обедали в 8 ч. Завалились спать рано, т.к. у нее сильно разболелась голова!».

«Трое рабочих подняли тяжелую решетку»

23 года спустя, в марте 1917 года, Николай II отречется от престола — за себя и за своего сына и прямого наследника, цесаревича Алексея. «Во имя блага и спасения России», — объяснит он свое решение приехавшим к нему из революционного Петрограда представителям Временного комитета Государственной Думы А.И. Гучкову и В.В. Шульгину.

Николай II продолжит вести дневники и после отречения от престола — во время ссылки в Тобольск. Последние записи в них были сделаны незадолго до расстрела царской семьи, в конце июня 1918 года.

«28 июня. Четверг. Утром около 10 1/2 час. к открытому окну подошло трое рабочих, подняли тяжелую решетку и прикрепили ее снаружи рамы — без предупреждения со стороны Ю (Юровского — коменданта Ипатьевского дома, в котором содержалась императорская семья. — «Известия»). Этот тип нам нравится всё менее! Начал читать VIII том Салтыкова[-Щедрина]», — говорится в одной из последних дневниковых записей.

В ночь на 17 июля «гражданин Романов», Александра Федоровна и их дети были расстреляны. Вместе с ними погибли оставшиеся с императорской семьей доктор Боткин и три человека из прислуги.